© Лоскутов Ю.В., 2002
К вопросу о содержании категории "субъект"
Опубликовано: III Российский философский конгресс "Рационализм и культура на
пороге третьего тысячелетия". Т.1. Ростов-на-Дону. 2002
[С.218]
В отечественной материалистической философии довольно хорошо разработана
проблема человека как субъекта познания. Вместе с тем, неоднократно справедливо
указывалось и на то, что содержание категории "субъект" не сводится только к
гносеологической проблематике, выражая прежде всего материальный и практический
характер человеческой сущности. Несмотря на это, весьма характерным для
"марксистско-ленинской" философии являлось по сути гегелевское, идеалистическое
отношение к субъекту как к прежде всего познающему, прежде всего сознательному
существу.
Во-первых, это отношение проявлялось в довольно частой путанице: с одной стороны
― между категориями "субъективное" (идеальное, принадлежащее сознанию) и
"субъектное" (принадлежащее субъекту), с другой ― между категориями
"объективное" (существующее до, вне и независимо от сознания) и "объектное"
(принадлежащее объекту). Непременным условием такой путаницы выступало
неоправданное объединение содержания двух совершенно различных понятий в одном
термине: субъектное именовалось "субъективным", а объектное ― "объективным". С
точки зрения идеалиста Гегеля, который стремился показать, что субъективный
субъект господствует над объективным объектом, действительно, нет никакой
разницы между "субъектным" и "субъективным", "объектным" и "объективным".
Однако, с точки зрения последовательно марксистской философии, такое
отождествление недопустимо, поскольку человек как субъект выступает в ней прежде
всего в качестве материального, т. е. объективного существа, пусть даже и
наделенного сознанием, субъективностью.
Во-вторых, гегелевское отношение к субъекту проявлялось в убеждении большинства
советских философов в том, что содержание категории "субъект" ограничено сферой
социального, сознательного и целенаправленного. На наш взгляд, это убеждение не
имеет под собой никакого достаточного основания, является конвенцией и
препятствует раскрытию подлинной природы субъектности как атрибута материи.
Поскольку человек как родовое существо является наиболее сложной формой материи
(и в силу этого наиболее сложной формой субстанции), постольку все его атрибуты
(в том числе и субъектность) принадлежат (в несколько ином виде) и всем
остальным основным формам материи, ни один из атрибутов которой не может быть ни
приобретен, ни утрачен, но существует вечно. Вместе с тем, позиция тех советских
философов, которые все же отваживались распространять категорию "субъект" на
сферу природы, была довольно уязвимой ― по нашему мнению, в силу того, что они
не использовали ключевой момент в обосновании данного тезиса ― категорию
"субстанция". На самом же деле, поскольку субстанция ― causa sui, постольку она
изменяет самое себя, в силу чего у нее есть активная (субъект) и пассивная
(объект) стороны. Таким образом, адекватные определения категориям "субъект" и
"объект" можно дать только посредством обращения к понятию
[С.219]
"субстанция". Любая субстанция (любая форма материи как субстанции) выступает в
качестве субъекта. Существует иерархия природных субъектов, которую венчает
социальный субъект (субъект в собственном смысле слова). В качестве наиболее
сложного субъекта, социальный субъект является репрезентативным по отношению к
остальным субъектам. Таким образом, изучение субъектности начинается именно с
человека, но продолжается в поиске неразвитых "человеческих" черт в природе, в
поиске путей раскрытия ее "человеческого" потенциала. Это в принципе позволяет
наладить тот "диалог" человека с природой, которого так не хватает в условиях
экологического кризиса, вызванного в немалой степени тем, что природа
рассматривалась просто как объект приложения человеческих усилий.